Читать интересную книгу Лук и армия (сборник) - О`Санчес

– Что улыбаешься, Лук? Небось, об ужине думаешь? Не-ет, пока полы в караулке не отпидорасишь, чтобы ни пылинки, ни соринки, ложку в руки не возьмешь. Лично проверю. – Лук с неохотой вынырнул из эротических грез.

– Стар я уже для полов, товарищ старший лейтенант. Но где-то вы правы: проблема пола стоит очень остро и увольнение в город более чем желательно. Кстати и суббота с воскресеньем меньше чем через неделю. Отпустите, а?

– Чего? Какое увольнение? Ты еще службы не нюхал, а уже – стар!.. Ты еще сынок, рядовой Лук, и даже не знаешь какой рукой за сиську жать. Так зачем, спрашивается, тебе увольнение?

– Я знавал женщин, товарищ старший лейтенант, больше, чем вы портянок износили.

Солдаты и сержанты загоготали: Лук за словом в карман не лез, а Онупера никто не любил. Даже капитан Исаев, молчун и флегматик, еле заметно усмехнулся.

– Ты еще каплей с конца висел, когда я присягу принимал, понял? Тебе еще служить, Лук-чеснок, как медному котелку.

Лук вытянул шею в сторону и грозно рявкнул:

– Рядовой Михальчук!

– Я! – с веселой готовностью откликнулся тот, понимая, что камрад орет неспроста.

– В подведомственной вам каптерке медные котелки имеются?

– Так точно! Две штуки медных в НЗ, остальные из люмения.

– Срок службы медного котелка?

– Пятнадцать лет.

– Пятнадцать? Против докýмента не попрешь. Так значит котелки пойдут на дембель в одной «пачке» с товарищем старшим лейтенантом?.. Это вам, товарищ старший лейтенант, служить как медному котелку. А у меня дембель не за горами.

Личный состав заблеял вповалку, Онупер побагровел, начал было матюгаться, но споткнулся на простом слове…

– Ну, ладно, Лук, сегодня ты поймешь, что такое – служба…

Не повезло Кеселю: попал он в одну смену с Луком и теперь почти наравне с ним хлебал тяготы и лишения караульной службы. Караульные сутки разбиты на четыре цикла, шесть часов каждый: два часа на посту, два часа – бодрствование в караульном помещении, два часа – отдых, сон.

Два часа Лук стоит на посту – и это единственный просвет, где можно отдохнуть и успокоиться. Все остальное время начкар Онупер демонстративно изводит Лука придирками и бессмысленными приказами. Поначалу Кесель смотрел на Лука зверем: ему не улыбалось реагировать на все виды учебных и боевых тревог, вместо того, чтобы играть в домино или кемарить. Но на следующее утро и он дозрел.

– Слушай, Шура, может его пугануть, пидараса, когда на посту стоять будем? Уложить мордой в землю, мол, не расслышал пароля?

– Нельзя. Раздуют – и тут «грубяком» не отделаешься.

Донской (сержант-разводящий) и смена подтвердят, что отзыв был громким… Чем в дисбат, так лучше просто завалить.

– Ты что… лся? Нет, Шура, не вздумай, не надо!

– Да я шучу… – Лук, если и шутил, то самую малость: издевательства Онупера очень его достали и временами он с беспокойством ощущал, что еще вот-вот – и разревется от бессильной злобы… Эх, вот если бы… Если бы…

– Ладно, Витя, надо глубоко и ровно дышать через нос. Извини, что тебе заодно со мной достается. В конце концов дембель не так уж далеко, а Гатчина от Питера – и того ближе. Сочтемся. Эх, вот если бы…

– Что?

– Да, ничего, мечты… Тихо, вон опять ползет, сука…

– Вот здесь еще пятно осталось… И здесь… Все заново, бойцы!..

«Вот если бы…» – мечтал Лук сквозь дрему… Караульные сутки были на исходе. Лук и Кесель отправились спать, чтобы через два часа заступить на пост, сдать его новому караулу и с этим закончить караульный наряд. Лук мечтал, а не молился, но и бытовые, приземленные мечты порой сбываются самым невероятным образом!

– Караул в ружье! Пожарная тревога! На объекте № 1 возгорание бокса № 1. Действовать согласно расчету!

Согласно расчету отдыхающая смена, в лице Лука и Кеселя, должна была тушить пожар. Для этого полагалось с карабином за спиной и огнетушителями в руках бежать метров двести до автомобильных боксов и там выполнять поставленную задачу.

Лук жаворонком выпрыгнул из спального помещения, глянул в довольную рожу Онупера и едва удержался, чтобы не засмеяться в ответ. Кеселю не было нужды притворяться: он выглядел, как некормленый людоед.

Лук бежал прытко, Кесель злобно сопел, ругался, но не отставал.

– Витя, в Кришну веришь?

– Кто это?

– Не важно… Молись, кому хочешь, Витя, авось поможет. Ну, еще немножко… Сейчас мы им сделаем…

– Что, Шура? Что нужно? Давай, я готов.

– Еще немножко… Витя, у нас приказ и мы далеко… отмены приказа мы не услышали, понял?..

– …!!!! Ты гений, Шура!

Оноприенко и Исаев, стоя возле караулки, развлекались вовсю: бегут как миленькие, с языками в жопе… Э… Э!.. Отставить!.. Отбой!..

Отставить!!!.. вашу…………, мудаки! Отставить!

Но у Лука и Кеселя в головах приказ, отмены которого они не слышали из-за расстояния и служебного рвения. Пломбы с огнетушителей были сорваны, огнетушители перевернуты и квасно-коричневые струи мощно били в деревянные ворота бокса № 1. Солдат и ефрейтор стояли бок о бок, уверенно и дружно попирая кирзовыми сапогами охраняемую территорию. Они не оглядывались, у каждого рот до ушей: командирский лай приближается очень быстро и надо успеть наулыбаться впрок, прежде, чем те подбегут…

– …в деревянном бушлате… запомнишь навсегда… – Лук отрешенно и строго изучал кокарду на фуражке Онупера: старлея тоже можно понять – ему смену сдавать, пломбы и огнетушители менять, командованию объяснительные писать… мама родная, бедный Онупер… а Витька-то поддержал, не испугался за лычки. Да и вообще… В случае чего отмажу – все на себя возьму. Ну, Витька, молоток…

Кесель тоже стоял – шальной и легкий, как воздушный шарик, не в силах до конца осмыслить свалившееся солдатское счастье: отомстили, да как! Даже если и обломятся лычки – такое не стыдно на дембеле вспомнить, детям-внукам рассказать… Да и не выдаст его Исаев, отмажет… И земляк Костенко, из штаба писарь, шепнул по секрету, что представление уже подписано… Шура нормальный парень, что надо парень, хоть и питерский… Изобретатель.

В часть ехали молча: солдаты радостно переглядывались, офицеры строили планы мести, одновременно продумывая тексты рапортов и объяснительных…

И объяснительные, и рапорты будут написаны, обязательно будут, особенно Онупером, Исаев-то в этой истории с боку припеку…

А с ответной местью все сложнее, ежели не спеша подумать. Кесель будущий сержант, Плевок его хочет сделать замкомвзвода, ссориться с ним…

Нет смысла, одни неудобства. Лук – питерский, дембельнется за сорок три километра на север, это рукой подать. Бывали случаи, как раз с такой же ленинградской сволочью. И из более далеких мест приезжали… Но Лук все же попляшет, сволочь…

И вендетта продолжилась до луковского дембеля, по-мелкому, неявно, исподтишка… Участвовали в ней Лук и Онупер, в основном. Для Лука это была цена обретенной дружбы.

Да, Лук и Кесель стали друзьями, настоящими проверенными корешками. А такое дорогого стоит, не правда ли?

Лук и донос

– Самое чистоплотное животное в мире – это солдат! – Лук остановился, сложил руки в замок и хрустнул пальцами. – В то же время, если говорить о квинтэссенции воинской доблести и боевого духа, высшим воплощением всего, поименованного выше, является фигура кочегара, из числа военнослужащих срочной службы в рядах вооруженных сил Советского Союза. Далее… Ну, слушаю?..

– Чо за «киссенция» такая? – Луку внимает небольшая аудитория: Князь и Степа, его подручные по кочегарскому ремеслу, да в уголку тихо сидит и курит молодой воин из третьего батальона, сосланный в кочегарку на внеочередной наряд. Вопрос задал Князь и Лук с горечью понимает, что все его красноречие бесполезно, что семена падают на каменистую почву и лучше всего, для настроения и нервов, было бы дать невежде в ухо, но Лук в свое время дал себе нерушимую клятву не обижать младших по службе и Лук терпеливо вздыхает.

– Квинтэссенция – это такое умное полулатинское слово, употреблено мною не по крайней нужде, но сугубо для элоквенции. Я могу продолжать?

– Да, да, это интересно. Особенно про кочегаров. – Смирный и исполнительный Степа пытается поддакнуть Луку, почуяв, что тот сердится.

– Спасибо. – Теперь Лук по-сталински закладывает руки за спину и продолжает расхаживать взад-вперед по тесному помещению кочегарки, по узкому проходу между двумя котлами и тремя подчиненными ему бойцами кочегарного фронта. Сосланный в наряд воин первого периода службы готов слушать Лука хоть до утра, потому как лучше спокойно сидеть, минуты до дембеля мотать, чем шнырять с тачкой за углем и шлаком; Степе и Князю тоже не в тягость этот скрипеж – все развлечение перед ужином, лишь бы не орал и не придирался.

– Если же говорить именно о кочегарах, то перед нами во всей своей скромной, но ослепительной сути, предстает фигура… – Лук нетерпеливо щелкает пальцами правой руки и Степа тут же сует туда сигарету и спички. – … фигура… Фигура старшего кочегара. – Лук выдыхает бледный дым первой затяжки и останавливается. – Да. Старшего кочегара. Как правило, воина четвертого периода службы, дедушки, а в нашем конкретном случае, принимая во внимания седины мои и жизненный опыт, еще и патриарха полка, ибо нет в пределах всех четырех казарм другого воина, лично снявшего скальп с двадцать третьей зимы… Князь!